Невельской

Геннадий Иванович Невельской — исследователь Дальнего Востока, доказал, что устье Амура доступно для входа морских судов и что Сахалин является островом.

Познавательный проект «СТТ Марин Сервис»

Дальнем Востоке

Первые на

Много ли найдётся высших офицеров, готовых пойти на нарушение прямого запрета конкретной деятельности под страхом разжалования в рядовые, если эти действия, по мнению офицера, могут быть полезны Отечеству? Невельской нарушил такой запрет дважды, благодаря чему Россия утвердилась на Нижнем Амуре и на Сахалине.

Геннадий Невельской родился 23 ноября 1813 года в семье морского офицера.

Отец Геннадия Невельского Иван Алексеевич Невельской (1774−1823) — потомственный морской офицер из старинного костромского дворянского рода. Мать Феодосья Тимофеевна (1787−1854) принадлежала к старинному дворянскому роду Полозовых; известна тем, что подвергалась судебному преследованию за негуманное отношение к крепостным крестьянам.

В возрасте 16 лет юный Невельской поступил в Морской кадетский корпус, начальником которого был знаменитый мореплаватель адмирал И. Ф. Крузенштерн. Кадеты были воодушевлены открытиями русских моряков Ф. Ф. Беллинсгаузена и М. П. Лазарева, Ф. П. Врангеля, Ф. П. Литке и других. Именно в Морском корпусе Невельской увлёкся географией Дальнего Востока. Неоднозначные сведения об этом регионе будущий морской офицер подвергал сомнению. Он желал сам открывать новые земли.

Учился Геннадий Невельской успешно и в 1832 году в числе лучших окончил Морской кадетский корпус, получив чин мичмана. В числе избранных стал слушателем только что созданного Офицерского класса — будущей Военно-морской академии. В 1836 Невельской успешно сдал экзамены и ему был присвоен чин лейтенанта флота.

Затем была служба на кораблях «Беллона», «Князь Варшавский», «Аврора» и «Ингерманланд» в эскадре адмирала Ф. П. Литке. Эскадра в основном плавала в пределах Европы, что, вероятно, было скучно Невельскому. В 1846 году Невельской получил чин капитан-лейтенанта, а в следующем году выпросил себе должность командира строившегося транспортного судна «Байкал», которое должно было везти груз на Камчатку. Для Невельского это была возможность исполнить свой замысел: исследовать устье Амура, проверить наличие прохода между Сахалином и материком и возможность входа в Амур из моря.

Конечно, в те времена подобную версию грамотные люди просто высмеяли бы. Русская привычка превозносить иностранцев, в очередной раз сыграла злую шутку. В 1787 году известный французский мореплаватель Лаперуз хотел пройти из Японского моря в море Охотское между материком и Сахалином. Но пролив к северу сильно мелел, и судно Лаперуза пройти не смогло. Это убедило опытного мореплавателя, что он находится в заливе и, таким образом, Сахалин соединен с материком перешейком.

Через 9 лет после Лаперуза тем же путём пытался пройти английский мореход В. Браутон. Несмотря на то, что судно у него было меньше, чем у Лаперуза, Браутон продвинулся ненамного дальше, чем предшественник. А посланный для промера на шлюпке помощник доложил, что к северу берега соединяются.

В 1805 году российское судно «Надежда» под командованием будущего учителя Невельского И. Ф. Крузенштерна обогнуло Сахалин с севера и попыталось пройти между Сахалином и материком к югу. Уменьшение глубин до минимальных, а также знание выводов авторитетного мореплавателя Лаперуза заставили Крузенштерна признать существование перешейка, которого он своими глазами не видел. Всё-таки, Крузенштерн сомневался, судя по его записям. И когда позже он смог ознакомиться с записками Браутона, то «обрадовался немало» подтверждению своих выводов.

И вот, молодой капитан-лейтенант, даже не имеющий опыта больших плаваний, осмелился оспорить мнение великих, непререкаемых авторитетов!

Готовился Невельской основательно. Во-первых, он лично контролировал строительство «Байкала» на верфи в Гельсингфорсе. По указанию командира была улучшена остойчивость судна, усилена наружная обшивка, изменена внутренняя планировка и улучшена управляемость.

«Байкал» — небольшое деревянное двухпалубное судно длиной 28,5 м и шириной 7,5 м с парусным вооружением бригантины, с полными обводами корпуса и почти плоским днищем, обшитым ниже ватерлинии медью.

Водоизмещение судна 477 тонн, грузоподъемность 250 тонн, осадка при полной загрузке 3,87 метра.

На верхней палубе расположены брашпиль, лебёдка, грузовой люк, штурвал и рубка. Нижняя палуба была жилой, здесь, кроме прочего, располагались каюты капитана и офицеров, кубрик для матросов, камбуз и кают-компания. Ниже находились грузовой трюм, цистерны для питьевой воды, кладовые для провианта, цепной ящик и крюйт-камера для хранения боезапаса и сигнальных ракет.

На судне имелись 6-вёсельный и 4-вёсельный баркасы, вельбот и байдарка.
«Байкал» был вооружён шестью трёхфунтовыми (76-мм) пушками. Мог развивать скорость до 8,5 узлов.

Штатный экипаж: 9 офицеров, 4 унтер-офицера и 34 матроса, всего 47 человек. В дальнейшем численность экипажа менялась в зависимости от обстоятельств. Г. И. Невельской лично контролировал набор людей в команду.

Невельской испросил аудиенции у начальника Главного морского штаба князя А. С. Меншикова и убедил адмирала в необходимости заняться исследованием берегов в районе устья Амура. Щекотливость вопроса заключалась в существовании царской резолюции: «Вопрос об Амуре, как о реке бесполезной, отставить!», которую яро поддерживал министр иностранных дел немец граф Нессельроде. Невельской должен был получить инструкцию на свои поиски у недавно назначенного генерал-губернатора Восточной Сибири Н. Н. Муравьёва, который обещал полную поддержку, но с условием, что исследования будут проводиться в сэкономленное при строительстве и переходе время и без дополнительных ассигнований.

Усилиями Невельского транспорт был спущен на воду два месяца раньше срока — в июле 1848 года. А уже 21 августа «Байкал» с грузом и 14-ю мастеровыми для Петропавловска покинул Малый Кронштадтский рейд. Рейс проходил по маршруту: Копенгаген — Портсмут — Рио-де-Жанейро, где судно было осмотрено в доке — мыс Горн — Вальпараисо — Гонолулу, где получили небольшой ремонт, и 12 мая 1849 года транспорт прибыл в Петропавловск, потратив на переход 8 месяцев и 23 дня. Это на три месяца быстрее нормы.

В Петропавловске Невельской получил от графа Н. Н. Муравьёва копию с инструкции, представленной на утверждение императору Николаю I. В ней предписывалось определить северный вход в Амурский лиман, обследовать и описать этот лиман и устье реки Амур, установить, является ли Сахалин полуостровом или нет, и если Сахалин остров, то исследовать пролив.

Но прямого повеления выполнять инструкцию у Невельского не было, она могла быть и не утверждена императором, что грозило очень серьёзными последствиями. Тем не менее, Г. И. Невельской сразу после выгрузки решает не терять времени и немедленно приступает к подготовке похода.

30 мая 1849 года транспорт «Байкал» вышел из Авачинской губы и направился к Сахалину, а 12 июня подошел к его северным берегам.

Тщательно спланированная и проведённая Невельским и его самоотверженным экипажем работа по определению глубин, нанесения на карту берегов и мелей со шлюпок за короткий срок привела к революционным результатам: было выявлено, что морские суда могут входить в Амур как из Японского, так и из Охотского моря, и таким образом, Сахалин является островом.

После этого «Байкал» пошёл описывать берега Охотского моря, и 3 сентября прибыл в Аян. Здесь оказался сам генерал-губернатор Н. Н. Муравьёв, который лично инспектировал порты Охотского моря на транспорте «Иртыш», и его курьер штабс-капитан М. С. Корсаков на боте «Кадьяк», который всё лето пытался отыскать транспорт «Байкал», чтобы передать Невельскому утверждённую императором инструкцию с разрешением исследовать Амурский лиман. Поскольку найти судно не удалось, «Байкал» посчитали погибшим. Конечно, встреча была радостной вдвойне, когда узнали, что весь экипаж цел, да ещё и совершил открытие.

Г. И. Невельской в тот же день послал с курьером донесение князю А. С. Меншикову:

«…В продолжение 42-дневного пребывания нашего в лимане нам удалось рассеять ошибочные заключения об этих местах знаменитых моих предшественников и привести затем в известность весь юго-восточный берег Охотского моря. Нами открыто: 1) что Сахалин — остров, отделяющийся от материка проливом в 4 мили шириной и имеющий наименьшую глубину 5 сажен; 2) что вход в реку Амур с севера — из Охотского моря и с юга — из Татарского пролива, а также сообщение через Амурский лиман морей Японского и Охотского доступно для мореходных судов; 3) что на юго-западном берегу Охотского моря находится обширный закрытый от всех ветров рейд, названный мною заливом Св. Николая. Почтительнейше донося об этом Вашей светлости, священным долгом считаю свидетельствовать о благородном рвении и неутомимой деятельности офицеров и команды вверенного мне транспорта. Все до единого честно и благородно исполнили долг свой…»

С тем же курьером отправил своё письмо А. С. Меншикову и генерал-губернатор. Он, в частности, высказал мнение, что ни одна из предшествовавших Невельскому экспедиций не представляет столь важных для России последствий. Он отметил также, что работы произведены без каких бы то ни было специальных затрат казны и с ничтожными средствами, на суммы, ассигнованные для доставки груза в наши сибирские порты. А груз «доставлен на „Байкале“ в таком отличном и сохранном виде, в каком еще никогда не бывало».

Невельской, при погрузке вещей, которые нужно было доставить на Дальний Восток, не мог согласиться с заведёнными правилами. Вот фрагмент из его книги «Подвиги русских морских офицеров на крайнем Востоке России»: «Груз, назначаемый в сибирские наши порты, составлялся обыкновенно из забракованных большей частью вещей и хранился в магазинах в так называемых охотских кучках, так что большая его часть достигала места назначения в негодном виде. Чиновники по этому случаю обыкновенно писали и отписывались и в конце концов относили это к случайностям в море, при качке, буре и тому подобном, или к худой укладке в судне и тесноте, перемене климата, и наконец, к невниманию командиров и, как лица неответственные, оставались всегда правыми … Тщательно и подробно осмотрев в магазинах назначенные к отправлению вещи и взяв некоторые образцы их, я убедился, что при таком способе упаковки, какой употреблялся до меня, не могу погрузить на транспорт и половины вещей, а равно убедился и в том, что комиссариатские материалы (холст, сукно, сапожный товар и прочее) были почти гнилые.

Объяснив все эти обстоятельства бывшему тогда генерал-интенданту вице-адмиралу Васильеву и указав на всю несоответственность положений о приеме и сдаче груза и заведённом порядке отправлять всё худшее в сибирские порты, я представил ему свои соображения к устранению всего этого. Соображения эти были переданы для немедленного рассмотрения чиновникам комиссариата. Они на эти мои соображения представили целую диссертацию о невозможности их исполнения и заключили, что они никогда не должны быть ответственны за груз, отправляемый со мною. После этого генерал-интендант объявил мне, что он со своей стороны ничего не может сделать по моему желанию, хотя ему и сочувствует, и что надобно обратиться мне к князю Меншикову".

Г. И. Невельской добился, чтобы погрузку «Байкала» вели по его правилам. В результате он смог вместить груза столько же, сколько грузили в суда гораздо большего размера.

«Решение князя Меншикова относительно груза взволновало комиссариатских чиновников и содержателей магазинов; они старались делать мне на каждом шагу всевозможные затруднения, но в этом деле приняли участие почтенные адмиралы, генерал-интендант Васильев, главный командир кронштадтского порта Беллингсгаузен и начальник штаба Васильев; они остановили эту бюрократическую бурю и, в конце концов, довели моих бюрократов до того, что они начали усердно хлопотать, чтобы как можно скорее спровадить меня из Кронштадта. Весь груз был упакован и упрессован согласно моему требованию и в начале июля доставлен в Кронштадт. Груз был самого лучшего качества…»

По прибытии транспорта к месту назначения «начальник Камчатки, капитан 1-го ранга Ростислав Григорьевич Машин, донося в свою очередь князю А. С. Меншикову о приходе в Петропавловск транспорта „Байкал“ в совершенной исправности, с бодрой и здоровой командой, в заключение писал, что никогда еще не доставлялось в Камчатку такого хорошего качества и прочности материалов и запасов, а равно и в такой полноте, без всякой порчи их, какие доставлены ныне на транспорте „Байкал“, и что вследствие этого наши сибирские порты обеспечены по крайней мере на четыре года».

В январе 1850 года Невельской через всю Сибирь прибыл в Петербург, где предоставил князю Меншикову документы, подтверждающие его открытия. И хотя начальник Главного морского штаба был полностью на его стороне, большинство членов Особого комитета и его председатель граф Нессельроде обвинили Невельского за дерзость принятия самовольных исследований на чужих территориях без дозволения императора и требовали разжалования. Более того, они сообщили императору о сомнении в верности открытий Невельского, потому что они противоречат имеющимся у них сведениям, основанным на показаниях авторитетных мореплавателей.

Государь, весьма довольный смелым поступком Невельского, простил его за то, что без его повеления, решился производить работы в Амурском лимане.

В годы службы в эскадре адмирала Ф. П. Литке Невельской, как прекрасно подготовленный морской офицер, состоял вахтенным офицером при Его Высочестве Великом князе Константине Николаевиче.

Цесаревич Константин, сын императора Николая I, в возрасте 9 лет был назначен генерал-адмиралом и определён под попечительство адмирала Литке. Фактическим попечителем юного Великого князя был лейтенант Геннадий Невельской. Имеются предположения, что Невельской в какой-то ситуации даже спас цесаревичу жизнь. Вероятно, близость к Великому князю отчасти явилась причиной прощения и даже одобрения императором Николаем I самовольств Невельского при освоении Амура.

За успешную доставку грузов в Петропавловск без потерь среди экипажа Г. И. Невельской был произведен в капитаны 2-го ранга. Но за самовольство был лишён положенных за опись новых земель ордена Святого Владимира 4 степени и пенсии.

Решения Особого комитета были не в пользу Невельского. Ему приказано было основать поселение в заливе Счастья — к северу от устья Амура, в месте гиблом и совершенно неудобном для морского сообщения. Вместе с тем строго приказывалось берегов Амура не касаться.

Нарушив в очередной раз приказ, противоречащий интересам России, Невельской в августе 1850 года основал в устье Амура Николаевский пост, впоследствии ставший городом Николаевском-на-Амуре. Это имело большое международное значение — мирным путем огромнейшая территория Приамурья, Приморья и Сахалина фактически была закреплена за Российской империей. И на этот раз император Николай I простил дерзость неугомонного открывателя Амура. Он назвал поступок Г. И. Невельского «молодецким», вручил ему орден Владимира четвертой степени, а позднее заявил: «Где раз поднят русский флаг, он уже спускаться не должен».

Вот слова одного из петербургских журналов середины XIX века: «Если бы подобные действия были совершены где-либо иностранцами, то мы давно бы затвердили имена их наизусть, боясь показаться варварами перед образованной Европой; тогда бы все удивлялись им и провозглашали бы подвиги их, подобно подвигам Росса, Парри, Франклина и прочих. Почти все мы до сих пор не знаем тех русских имён, которым Отечество наше обязано водворением русского влияния на пустынных берегах низовьев Амура и прибрежьях Восточного океана, а с этим вместе отечество обязано им и приобретением Приамурского и Приуссурийского краёв с их прибрежьями и островом Сахалином».

В наше время имя Невельского стоит в ряду наиболее известных первооткрывателей Дальнего Востока России.

Чтобы иметь представление о территориях, присоединённых к России благодаря деятельности Г. И. Невельского, достаточно посмотреть на карту: Приморский край, южная часть Хабаровского края, остров Сахалин. Один лишь Сахалин — крупнейший остров России имеет длину почти тысячу километров, площадь размером с Чехию и больше Грузии или любой из стран Балтии.

В 1850 году Невельской был высочайшим повелением назначен начальником Амурской экспедиции для дальнейшего исследования этого края. С этого момента началось, по сути, освоение гигантских территорий юга Дальнего Востока современной России. Несколько лет самоотверженно трудились отряды сподвижников Г. И. Невельского: А. И. Воронина, Н. К. Бошняка, Д. И. Орлова, Н. М. Чихачёва, А. П. Березина, А. И. Петрова, Г. Д. Разградского, В. А. Римского-Корсакова, Н. В. Рудановского и других. Амурская экспедиция детально исследовала бассейн нижнего Амура, произвела там топографическую съёмку, составила первую карту Амура, провела большую исследовательскую работу на Сахалине. Действия Амурской экспедиции положили конец неизвестности в пограничном вопросе, стали импульсом для активной дипломатической деятельности при заключении Айгунского (1858) и Пекинского (1860) договоров.

В 1855 году Амурская экспедиция, достигнув поставленных целей была расформирована.

«Мой муж — такой благородный, безукоризненный герой. На коленях благодарю Господа, что он мне послал в покровители этого чудного человека, любовь которого — моя гордость и будет для меня сильной опорой в испытаниях, которые меня, может быть, ожидают впереди». Она и предвидеть не могла, какие это будут испытания и сколько их будет.

В мае 1851 года Невельские отправились в Петровское. В своей книге Геннадий Иванович пишет о жене: «С геройским самоотвержением и без малейшего ропота она вынесла все трудности и лишения верховой езды по топким болотам и дикой гористой тайге Охотского тракта, сделав этот верховой переезд в 1 100 верст в 23 дня».

Кто знает, смог бы Невельской одолеть все трудности, не будь с ним рядом его любимой жены.

Геннадий Невельской влюбился в 18-летнюю племянницу иркутского губернатора Катю Ельчанинову, когда ему было 35 лет. Красавица Катя недавно окончила Смольный институт благородных девиц и была хорошо образованна: знала историю, географию, литературу, французский и немецкий языки, могла музицировать, увлекалась театром, верховой ездой, много читала. Невельской ей понравился не сразу, понадобился год, чтобы она согласилась выйти за него. Это случилось в апреле 1851 года.

Сама Катя в письмах родным признавалась: «Вы знаете, я была готова встретить всякие препятствия и неудобства, но действительность превзошла мое воображение. Никогда не могла я себе представить, что такие дороги существуют на свете… Ах, что мы вытерпели! Несмотря на все усилия над собой, бывают минуты, когда я ослабеваю и теряю мужество… Путешествие стало пыткой; случалось, что я садилась на край дороги, не имея мужества ни влезть на лошадь, ни растянуться в моем гамаке. О, как я рыдала, как проклинала эту ужасную дорогу, которой опасности, ужасы и страшное утомление лишили меня самой сладкой надежды». Екатерина потеряла в дороге первого ребёнка.

Они прибыли в Петровское и «сердце сжалось, когда я вошла в убогое жилище, где я должна прожить столько долгих месяцев, я упала духом и залилась горючими слезами. Я была готова к тому, что встречу простую, деревенскую обстановку, но мрачная действительность превзошла все мои ожидания».

Но это внутренние жалобы, невидимые посторонним. Екатерина Ивановна была душой отважного коллектива. Офицеры тайно влюблялись в неё. В. А. Римский-Корсаков, писал о ней: «Конечно, надо было иметь сильную любовь к мужу, чтобы с хорошим воспитанием, привыкнув к обществу и развлечениям, не унывать и не скучать в такой унылой безжизненной местности. Двадцатилетняя барынька развела огород, занимается хозяйством, солит грибы, мочит бруснику и коптит рыбу, вошла во вкус занятий своего мужа, усердно сочувствует его успехам и надеждам, так же, как и он увлекается Амуром и Сахалином».

В одну навигацию с Камчатки не пришли суда с провиантом. Невельской писал: «Об одном надобно молить Господа, чтобы мы, как брошенные собаки, не переколели. Я не жалею ни себя, ни семейства моего ради Отечества». Без жертв не обошлось. Самая страшная — смерть двухлетней дочери Невельских. Сама Екатерина чудом выжила. Но поразительна стойкость молодой женщины! Н. К. Бошняк писал: «Ни одной жалобы или упрека, напротив, всегда замечалось в ней спокойное и гордое сознание того горького, но высокого положения, которое предназначило ей Провидение!» Более того, Екатерина Ивановна была «душой Амурской экспедиции, без которой ее жизнь разрушилась бы, а результаты не были бы столь значительными».

Возвращение из экспедиции также не было лёгким: «Из Аяна в начале августа мы все верхами достигли Маи (дети сидели в корзинках по обеим сторонам лошадей), то есть проехали 240 верст и затем, следуя в лодках по рекам Мая, Алдану и Лене, в начале сентября пришли в Якутск, а оттуда к исходу сентября прибыли в Иркутск».

В Петербурге, который Екатерина Ивановна называла «несносным, нелюбимым», Невельские снимали постоянную квартиру. Невельские никуда не выезжали и гостей не принимали. Екатерина Ивановна была поглощена заботой о детях. «Бог поможет мне вылечиться окончательно, жизнь моя покамест необходима — детей много. Я сейчас хлопочу, сколько умею, о воспитании старшей дочери — на днях 12; уроки становятся весьма серьезными; много надо средств, чтобы вести образование хорошо и полезно дома. Мы отказывали себе во всем, чтобы справиться с этим делом… Саша — решительно общая фаворитка и самая красивая из девочек; мальчуган мой, крошка Коля — славный ребенок, спокойный и здоровенький, но слишком серьезный мальчик, должно быть, будет такой же философ, как папа».

В июле 1856 года Г. И. Невельской с семьёй через Аян и Сибирь убыл в Санкт-Петербург. В декабре 1856 года зачислен в резерв флота, в сентябре 1857 года назначен членом Морского Учёного комитета, 1 сентября 1864 года произведён в вице-адмиралы, 1 сентября 1874 года — в адмиралы. Награждён семью орденами.

Годы жизни в Петербурге Г. И. Невельской посвятил написанию книги о деятельности Амурской экспедиции. Книга под названием «Подвиги русских морских офицеров на крайнем Востоке России. 1849−1855 гг. При-Амурский и При-Уссурийский край», была издана его женой Екатериной Ивановной Невельской уже после его смерти в 1878 году.

Скончался Геннадий Иванович Невельской в Cанкт-Петербурге 29 апреля 1876 года в возрасте 62 лет. Именем Г. И. Невельского названы 12 географических пунктов в Японском и Охотском морях, учебные заведения и улицы в разных населённых пунктах, установлены памятники во Владивостоке, Николаевске-на-Амуре, Солигаличе, на месте пустоши Дракино и на Петровской косе.

Екатерина Ивановна была активной помощницей мужа в написании книги об Амурской экспедиции. После смерти Г. И. Невельского она закончила работу и подготовила рукопись к изданию.

На титульном листе книги было напечатано: «Посмертные записки адмирала Невельского. Изданы супругой покойного Екатериной Ивановной Невельской».

Флот Сахалина очень разнообразен. Локомотивами развитой экономики острова являются добыча полезных ископаемых и рыбная отрасль. Это и определяет специфику флота, составляющего основу этих отраслей: от балкеров и танкеров до траулеров, рефрижераторов, крабо- и креветколовов, а также обслуживающего флота.

Корсаков, Невельск, Шахтерск, Холмск — в этих и других портах Сахалина сотрудники «СТТ Марин Сервис» выполняют работы по заявкам российских и зарубежных судовладельцев. При этом мы успешно решаем все вопросы сложной транспортной логистики.

Русский государственный деятель и дипломат, в 1847-1861 годах - генерал-губернатор Восточной Сибири. Подписал Айгунский договор, утвердивший границу между Россией и Китаем по Амуру. Благодаря Н. Н. Муравьёву-Амурскому возникли города Николаевск-на Амуре, Благовещенск, Хабаровск, Владивосток и целый ряд поселений вдоль Амура.